Сапатистская Армия Национального Освобождения
Мексика
Октябрь 2004 г.
Народу Чили
Чилийской молодежи
Чилийские братья и сестры!
Я обращаюсь к вам от имени женщин, мужчин, детей и стариков Сапатистской Армии Национального Освобождения, в большинстве своем индейцев-майя, сопротивляющихся в горах юго-востока Мексики против неолиберализма и ради человечества.
Молодые чилийцы и чилийки, примите наш сапатистский привет.
Хотим поблагодарить наших братьев и сестер, которые дали нам сегодня эту возможность донести наше слово сопротивляющейся Чили.
Мы просим для этого слова места в вашем возмущении, в вашей боли и прежде всего — в вашей надежде.
Я не буду говорить вам о нас, мексиканских сапатистах, о нашей борьбе, наших стремлениях, наших мечтах, наших кошмарах и нашем сопротивлении. В конце концов, в сравнении с мужчинами и женщинами, рожденными вашей землей и так ярко осветившими небо Латинской Америки, мы, сапатисты, остаемся всего лишь далеким и тусклым лучиком света.
Нет, наше слово идет к вам для того, чтобы соединить нашу память и наш привет латиноамериканцу и чилийцу из Левого Революционного Движения, МИР, павшему в бою с пиночетовской диктатурой 5 октября 1974 года.
Наше сегодняшнее слово — это приветствие Мигелю Энрикесу Эспиносе[1].
Мы приветствуем его сегодня под небом той самой Латинской Америки, которая страдает сегодня от Рио-Браво[2] до Патагонии, в то время как власть имущие всыпают нам в ладонь горсть пепла и говорят нам: «Вот все, что осталось от твоей родины».
Сегодня те же, что и всегда — те, кто наверху, — продолжают показывать нам свой вариант «географии», навязанный части нашей земли.
Там, где вчера было знамя, сегодня — торговый центр. Там, где вчера была история, сегодня — «фаст-фуд». Там, где вчера рос цветок копиуэ[3], сегодня — болото. Там, где вчера была память, сегодня — забвение. Там, где вчера была справедливость, сегодня — милостыня.
На месте родины — груда развалин. На месте памяти — краткосрочные решения. На месте свободы — могила. На месте демократии — рекламный ролик. На месте реальности — цифры.
Они, те, кто сверху, говорят нам: «Это — обещанное тебе будущее, наслаждайся».
Они говорят нам это и лгут.
Это будущее слишком похоже на прошлое. И если мы посмотрим внимательно, может быть, мы увидим, что они, те, кто сверху, — те же самые, что и вчера. Те же самые, кто, как и вчера, просит от нас терпения, зрелости, благоразумия, смирения, капитуляции. Все это мы уже видели и слышали раньше.
Мы, сапатисты, помним. Мы достаем память из наших партизанских рюкзаков, из наших карманов полевой униформы. Мы вспоминаем.
Потому что было время, когда вся Латинская Америка находилась где-то здесь, совсем рядышком.
Было достаточно протянуть руку — и сердца латиноамериканских народов соприкасались.
Было достаточно посмотреть немного в сторону — и совсем рядом были видны растекшаяся молния Амазонки, нестираемый шрам Анд, высокомерное присутствие вершины Аконкагуа[4], бесконечная Огненная Земля и вечно беспокойный Попокатепетль[5].
И вместе с ними были народы, давшие имя и жизнь этим землям.
Потому что было время, когда Чили и все страны Латинской Америки были к Мексике куда ближе, чем империя, которая со своего географического и политического севера навязывает расстояния нам, всегда чувствовавшим свое историческое соседство.
Было время.
Может быть, это время еще осталось.
Сегодня, как и вчера, деньги являются общей основой всех видов высокомерия.
Сегодня, как и вчера, в одном строю со всемогущими транснациональными гигантами иностранная военная мощь продолжает высасывать соки наших недр, иногда переодетая в униформы местных армий, иногда — в виде советников, посольств, консульств, тайных агентов.
Сегодня, как и вчера, за эти деньги пытаются приобрести официальные сертификаты безнаказанности для служивших им «горилл», которые — и мы всегда это знали, — когда говорили «родина», имели в виду не Чили, Уругвай, Аргентину или Бразилию. Нет, на флаге, который они приветствовали, были только решетка и мутные звезды.
Сегодня, как и вчера, воинственный и беспощадный север окружает и стремится удушить одинокую звезду достоинства, сверкающую в Карибах.
Сегодня, как и вчера, правительства некоторых наших стран помогают ему в качестве статистов в позорных попытках сломить кубинский народ.
Сегодня, как и вчера, империя, которая берет на себя роль мирового жандарма и уничтожает законы, доводы разума и целые народы, остается все той же.
Сегодня, как и вчера, тот, кто пытается дестабилизировать законные правительства за то, что они ему не подчиняются (вчера в Чили, сегодня в Венесуэле и всегда на Кубе), — один и тот же.
Сегодня, как и вчера, система, строящаяся на лжи, обмане, фальсификации и диктатуре денег, стремится дать нам уроки демократии, свободы и справедливости.
И сегодня, и вчера, одни и те же «демократизируют» нашу Америку, то есть несут ей боль, нищету и смерть.
Сегодня, как и вчера, тот, кто преследует, пытает, бросает в тюрьмы, убивает, — один и тот же.
Сегодня, как и вчера, против нас ведется война, иногда при помощи пуль, иногда при помощи экономических программ и всегда при помощи лжи.
Сегодня, как и вчера, террор настоящий, тот, что сверху, призывает бога в качестве адвоката.
Сегодня, как и вчера, от нас пытаются скрыть, что вдохновляющий все это бог существует, но настоящее его имя — Деньги.
Сегодня, как и вчера, самая робкая и бессильная часть некоторых наших стран — это их правительства.
Сегодня, как и вчера, капитуляция прикрывается сложными и длинными аргументами, опросами общественного мнения, костюмами эксклюзивных марок, зеркалами, вывернутыми наизнанку.
Может быть, это время еще осталось.
Может быть, нет.
Потому что сегодня новый и замысловатый наряд, в который одета дикость прибыли для немногих ценой потерь для большинства, ведет настоящую мировую войну против человечества.
Целые страны оказываются в руинах.
Завоевываются территории.
География планеты приводится к новому порядку.
Рушатся границы для денег и возводятся новые — для народов.
Исторические культуры наших народов пытаются заменить сиюминутной пошлостью.
В некоторых странах место национальных правительств заняли региональные управляющие.
По сниженным ценам рынка разбазариваются природные ресурсы, земля, история; и над горными хребтами, рассекающими и объединяющими Америку с юга от Рио-Гранде[6] до Огненной Земли, пытаются установить рекламный щит, который извещает, предупреждает, угрожает: «Продается».
Бедняки и обездоленные, то есть те, кто является огромным большинством человечества, подвергаются конфискациям и сегрегации.
Конфискуется их достоинство, их сегрегируют на окраинах больших городов, на обочинах правительственных программ, в самых дальних углах определяемого сегодня в некоторых странах будущего, причем определяемого не в парламентах или президентских дворцах, а на совещаниях акционеров транснациональных корпораций.
Сегодняшняя эксплуатация является самой дикой из всех существовавших в истории человечества, цинизм сегодня — это философское кредо тех, кто претендует править планетой, то есть тех, у кого есть все, кроме стыда.
Сегодняшняя война против человечества, то есть против разума, является самой мировой изо всех, какие были раньше в истории.
Сегодняшняя война ведется на всех фронтах и во всех странах.
И если вчера борьба, противостояние и сопротивление идиотской логике наживы были моральным долгом, то сегодня это уже просто-напросто стало вопросом личного, местного, регионального, национального, континентального и всемирного выживания.
Чилийские братья и сестры!
Было время, когда вся Латинская Америка находилась здесь, совсем рядышком.
Может быть, это время еще осталось.
Может быть, коллективная память, объединяющая нас как латиноамериканцев, найдет в календаре имена и даты, чтобы сказать, сказать нам, что существует родина бoльшая, чем та, что дает нам флаг.
Во сколько имен одет календарь боли на наших землях?
Для нашей Америки Эрнесто Че Гевара — это одно из имен, освящающих октябрь[7]; наш календарь — тех, кто внизу[8], — освящен именами Турсиоса Лимы[9] и Йона Сосы[10] в Гватемале, Роке Дальтона[11] в Сальвадоре, Карлоса Фонсеки[12] в Никарагуа, Камило Торреса[13] в Колумбии, Карлуса Ламарки[14] и Карлуса Маригеллы[15] в Бразилии, Инти и Коко Передо[16] в Боливии, Рауля Сендика[17] в Уругвае, Роберто Сантуччо[18] в Аргентине, Сесара Яньеса[19] в Мексике
И я называю лишь некоторые имена тех, кто в нашей Латинской Америке в разные моменты и каждый по-своему решил приделать к надежде курок, имена тех, кто к доли нежности, которой требует от нас Латинская Америка, чтобы любить ее, добавил какую-то порцию свинца... и крови... своей крови.
Потому что все они, все те, кто является болью в нашем календаре, не уходят от нас просто так. Напротив, они уходят, оставляя нам нечто наподобие долга, нечто, что мы должны вернуть, чтобы иметь возможность назвать их имена без стыда и без печали.
Кто-то говорит, что мужчины и женщины, вступившие и вступающие на путь вооруженной борьбы, являлись или являются поклонниками смерти, имели или имеют призвание к самопожертвованию, стремление к мессианству, что они стремились лишь занять свое место в песнях протеста, в стихах, в народных куплетах, на молодежных футболках, на полках сувениров революционного туризма.
Кто-то думает и говорит, что любое дело терпит поражение, когда гибнут те, кто ради него борется, то есть те, кто им живет.
Кто-то говорит, что суровый латиноамериканский октябрь разбил вдребезги надежду в Чили, в Уругвае, в Аргентине, в Боливии, в Мексике, во всей Латинской Америке.
Может быть, это так. Но может быть, и нет.
Может быть, те, кто, как Мигель, взяли в руки оружие, чтобы сказать «Нет», на самом деле говорили «Да» дню завтрашнему, казавшемуся тогда таким далеким.
Может быть, те, кто, как Мигель, добавили к своему слову пламя, сделали это не для того, чтобы поджечь смертью, а чтобы осветить жизнь.
Может быть, те, кто, как Мигель, мыслили и стреляли, делали это не для того, чтобы занять место в музее революционной ностальгии, а для того, чтобы народы, все и каждый, заняли в мире свое истинное место.
Может быть, в календаре, которым станет завтрашний день, не будет ничьего имени — или, еще лучше, найдется место для каждого из имен.
Потому что, может быть, именно ради этого, ушедшие, которые отзываются у нас болью каждый латиноамериканский месяц, поставили свои крестики в календаре — такие же, как и этот, которым болеет 5 октября.
Может быть, потому что эти ушедшие, вместо чувства пустоты, оставляют нам желание бороться за надежду, то есть, как говорят сапатисты, за то, «чтобы изменить мир».
Может быть.
Может быть, надежда, как и наша Америка, питается из памяти.
И может быть, память — это не что иное, как клей, для того чтобы собрать в единое целое надежду, которая разбилась в календаре, который нам навязывают.
Может быть, эта память, которая сегодня нас объединяет и возвращает Латинскую Америку сюда, рядышком, это не наследство завещанной нам боли, а переданный нам долг.
Может быть.
Возможно, мы здесь как раз для того, чтобы узнать об этом, и даже те, кто не здесь — тоже.
Потому что, может быть, сегодня окажется не таким, как вчера.
Один чилийский революционер, из тех, кто кое-кого заставлял дрожать, когда брался за гитару, Виктор Хара, может быть, думая об этом времени, которое ложится сегодня на наши плечи, сказал и продолжает говорить нам: «Как трудно найти ясность в тени, когда освещающее нас солнце обесцвечивает правду». И сказал и продолжает говорить нам: «Найти бы в пути дорогу, чтобы продолжить путь»[20].
И именно здесь, на чилийской земле, когда-то очень давно Мануэль Родригес[21] сказал и продолжает говорить нам, как бы указывая этот путь: «Граждане, у нас еще есть Родина».
И еще один, тоже чилиец, здесь, совсем рядом, под пулями, искавшими его сердце, нашел мужество и мудрость, чтобы сказать и продолжать говорить нам: «Не далек, а близок тот день, когда вновь откроется широкая дорога, по которой пойдет достойный человек, чтобы строить лучшее общество»[22].
Может быть, сегодня окажется не таким, как вчера.
Может быть, мы уже выучили эти уроки, и скоро на месте, где раньше кровью заливались страницы латиноамериканской истории, восторжествует слово, которое будет наконец отчетливо прочитано теми, кто смотрит снизу: «демократия», «свобода» и «справедливость» — эти полновесные слова с ударением в области сердца, которое бьется в нашей общей груди.
Всем этим я хочу сказать, что мы победим, что нас не остановить, что будущее станет нашим, что стена цепей будет разбита, что свобода — это ближний горизонт, но мы, сапатисты, думаем, что это произойдет не в результате тайной магии или сочиненной кем-то декларации, а потому, что мы продолжим работать и бороться ради этого.
Братья и сестры!
И вот что еще хочет сказать вам наше слово:
К счастью, в этой вскрытой вене Латинской Америки[23] по имени Чили течет кровь не «ИТТ»[24], не «Анаконды купер»[25], не «Юнайтед фрут»[26], не Форда, не Всемирного Банка, не Пиночета, не тех, в чьи имена переодеты те или иные из них, а кровь ее рабочих, ее крестьян, ее студентов, ее мапуче[27], ее женщин, ее молодежи, ее Виктора Хары, ее Виолеты Парры[28], ее Сальвадора Альенде, ее Пабло Неруды, ее Мануэля Родригеса, ее Мигеля Энрикеса, ее памяти.
Чилийские братья и сестры!
Примите этот привет от тех, кто восхищается вами и любит вас, от мексиканских сапатистов.
Привет, Чили!
Из гор юго-востока Мексики,
Субкоманданте Маркос
Мексика, октябрь 2004 г.
P.S. Простите, если эти мои слова не стали призывом к празднику, каким были жизнь и смерть того, кто сегодня, через 30 лет, продолжает говорить с нами. На самом деле мы только хотели воспользоваться этой встречей, чтобы скромно и уважительно попросить у вас всех положить от нашего имени на хранящую его землю красный цветок копиуэ и передать ему, что здесь, в горах юго-востока Мексики, имя октября то же — Мигель.
Перевод Олега Ясинского
Научное редактирование Александра Тарасова
По этой теме читайте
также:
