На эти вопросы я, скорее всего, не получу ответа. И не только потому, что не представляю никакого общественного движения. Есть серьёзные сомнения в том, что эти вопросы могут заставить всерьёз задуматься кого-то из тех, к кому обращаюсь. Вот почему их следовало бы оставить при себе, для внутреннего пользования. Но ведь были же люди, которые посылали письма на деревню дедушке?

Так будем считать, что мои вопросы обращены прежде всего к самому себе. Начну с очевидного.

Наше левое движение, не успев начаться, заявить о себе как о реальной общественной силе, которая способна была бы образовать сколько-нибудь влиятельную фракцию в парламентах России и Украины, быть услышанной обществом и рабочими коллективами, уже раскололось и рассыпалось вдребезги. Но, может быть, так и начинались серьёзные движения. Вспомним о конфликте Маркса с коммунистами-уравнителями его времени, о конфликте русского марксизма с народничеством, о расколах внутри социал-демократов конца XIX и начала XX вв. В результате этих расколов рождалась теория, и разве не в том значение реакционных периодов, что они способствовали формированию революционной теории, как утверждал Ленин?

Это очевидно. Но из этого не следует, что хоть одно из ныне существующих направлений несёт в себе зерно будущего успешного движения. Чтобы быть таким зерном, надо найти правильные ответы на вопросы дня.

Начну с вопроса, обращённого к «демократическим левым», которые считают, что на Украине произошла демократическая революция и её надо защищать от агрессии российского империализма. Я не был в последнее время на Украине, и потому предлагаю себе просто посмотреть — для начала — на происходящее глазами «демократических левых». При всех привходящих обстоятельствах, затемняющих суть дела, очевидно, что достаточно массовый протест рядовых украинских граждан против власти коррумпированного капитала действительно имеет место. Без сомнения, правдоподобна такая поставка вопроса: поскольку в России власть криминального капитала, то она пытается посредством агрессии в Украине задушить ростки реального демократического движения прежде всего в самой России, имея при этом и чисто империалистические интересы и цели, захват чужих территорий.

Но вот вопрос, на первый взгляд, непосредственно не относящийся к сути дела: были ли холерные бунты в России времён Пушкина проявлением протеста задавленных, угнетаемых крестьян? Я думаю, ответ на этот вопрос не должен вызывать сомнений. Да, были. Но что надо было делать в этой ситуации российским демократам — декабристам и их другу Пушкину? Представим, что Пушкин или Рылеев пришли к бунтующим, которые убивали всех «образованных» — лекарей за то, что они якобы травят людей лекарствами (ибо к любой науке, в том числе к медицине, низы относились как к угнетающей их силе и были по-своему правы, наука действительно в классово-антагонистическом обществе выступала именно в таком качестве, подчёркивал Маркс в известных набросках к «Капиталу»; известно из пушкинской «Истории пугачёвского бунта», как Пугачёв поступил с астрономом Ловицем), дворян — за то, что они — дворяне. Пушкин с ужасом писал, как восставшие мужики не только убивали офицеров и генералов, но и насиловали их жён и дочерей. Если бы Пушкин пришёл к бунтовщикам и сказал разъярённым и очумевшим от горя и страданий людям, что присоединяется к ним, всё равно велик шанс, что они его могли убить хотя бы за то, что ногти у него отполированные. Между тем, Пушкин глубже, чем кто-либо в его время, понимал восставших крестьян, а изображённый им в «Капитанской дочке» Пугачёв — одно из самых симпатичных лиц русской литературы.

Теперь, собственно, вопросы к «демократическим левым». Вы пробовали прийти на Майдан, выступить в украинском парламенте или на сколько-нибудь массовом телеканале, радиостанции с заявлением, что вы как левые считаете главным вопросом современности борьбу с международным капиталом, что надо в первую очередь сейчас украинскому населению устранить политическую и экономическую власть олигархии (Порошенко и т. д.), искать способы объединения с обманутыми жителями Донбасса, а не воевать с ними? Вы рассказываете сегодня на Майдане о том, какую роль сыграл американский империализм в подавлении демократии в России во время горбачёвской перестройки и после 1991 года? О том, как американский империализм провоцирует бунты снизу для смещения не угодных им режимов, а затем, направив эти бунты в какое-нибудь ложное русло (националистическое, мусульманское или какое-нибудь иное, главное, чтобы было побольше глупости и экстремизма), опозорив его в глазах всего мира, приходит на помощь заблудившемуся народу и устанавливает свой контроль над страной? И что помощь Запада Украине может привести к её разложению и гибели, как это случилось с Югославией? Вы говорите о правах русскоязычного населения на Украине, или вы считаете, что Майдан во всём прав по национальному вопросу вообще и по вопросу о русском населении на Востоке Украины и в Крыму? Вы поставили вопрос о тотальной лжи, о помоях, что на протяжении многих лет выливаются на Ленина, Октябрьскую революцию? Вы потребовали привлечь к суду клеветников? Вы предложили ввести в школе преподавание марксизма вместо религии? (Как отреагировали, например, на «Эхо Москвы», когда А. Сурмава направил на эту либеральную радиостанцию письмо, в котором он протестовал против лжи о марксизме, пусть расскажет сам Сурмава, один из авторов манифеста «демократических левых»[1].) Вы поставили вопрос о недопустимости осквернения памятников марксистам, революционным демократам — и о том, стоит ли ставить памятники Бандере (один из них, как мне рассказал В. Лазуткин, красуется в г. Дрогобыче)?

Разумеется, я слышу ответ, что в СССР не было социализма, что КПСС — сила сугубо реакционная и антидемократическая, что марксизм в результате вызвал по отношению к себе устойчивую идиосинкразию. Но разве крестьян начала XIX в. мы можем сегодня карать суровым судом за то, что они не различали в российском дворянстве ту его часть, которая, по словам Пушкина о декабристах, была «освободителями крестьян»? Конечно, нельзя судить суровым судом участников Майдана только за то, что они не разобрались в сути марксизма. Но следует ли из этого, что сегодня левые, марксистские идеи на Майдане могут иметь успех или хотя бы попросту быть услышанными? Да, очевидно, вас, демократических левых, готовы слушать на Украине, когда вы говорите одну часть правды, а именно, что надо бороться с российской агрессией против Украины, но тут же затыкают рот каждому, кто скажет, что надо бороться с бандеровщиной и петлюровщиной, т. е. с украинским национализмом (а что, его не было никогда, а был только русский национализм и шовинизм?), с властью реакционной церкви (которая, по свидетельству независимых наблюдателей, очень сильна была на Майдане). И в вашем манифесте говорится только о борьбе против российской агрессии. Совершенно верно, агрессия имеет место. Но почему российская власть хочет придать этой агрессии видимость борьбы против олигархии? Да потому, что многие «сепаратисты» на Украине действительно не хотят власти криминального капитала.

Я видел по Интернету запись народного собрания в Восточной Украине, на котором будущий «народный губернатор» П. Губарев объявил, что его цель — борьба с олигархами и криминальным капиталом. Так вот, ему не хотели верить на слово, и снизу прозвучал вопрос: а как мы, низы, будем вас контролировать? И что же услышали в ответ? Я — «хороший», вы спокойно можете мне верить на слово, то есть прозвучали те же самые благие заверения, которые москвичи слышали из уст первого мэра Москвы либерального экономиста Г. Попова. А какие ответы на подобные же вопросы люди слышат на Украине? Там сейчас изучают международный опыт рабочих советов, возникших в России? Там учатся у Ленина тому, как народ должен контролировать представителей своей власти? Если вы — марксисты и левые, то должны и на Украине, и в России без устали и в первую очередь говорить о том, что буржуазная демократия, буржуазная парламентская форма и всеобщее избирательное право при общем оглуплении народа являются средствами его закабаления (ведь это было понятно не только Марксу, но и, например, А. Герцену). Что собственно буржуазная демократия в полной мере и на Западе сегодня может быть установлена только при условии влиятельного рабочего революционного движения, способного обуздать преступный капитал (как об этом писал Мих. Лифшиц). Таков главный вопрос дня и на Украине, и в России, и в Египте, и в США. Но у вас позиция прямо противоположная — на союз с либералами, как об этом ясно заявлено вами. Тогда вы — противники Ленина, который вёл непрекращающуюся войну с либерализмом именно потому, что власть либералов ведёт к победе черносотенства (что и случилось в России после 1991 года). Тогда признайте, что вы — принципиальные противники Мих. Лифшица и Г. Лукача, чья позиция по отношению к российскому либерализму хорошо известна (как, впрочем, и отношение к либералам-крепостникам всей русской классической литературы, включая Достоевского, не говоря уже о революционной демократии).

На мой взгляд, левые, молчащие о том, что их главная цель — объединение русских трудящихся с украинцами против своих угнетателей, в равной мере как и против власти государственно-монополистического капитала в США и против власти криминального капитала в России, — не левые. Можно услышать, что США — носитель демократического капитализма, и потому марксисты должны быть на стороне США против российского псевдокапитализма. Но это очень абстрактная постановка вопроса, а потому и неверная. Разве не поддерживал и не финансировал Генри Форд Гитлера? (Это мы привели Гитлера к власти, в отчаянии кричит один из представителей семьи Круппа в фильме Висконти «Гибель богов»). Разве не при поддержке США у власти оказались Ельцин, Чубайс, Гайдар? Разве не либерал Ельцин передал власть Путину, который закрепил и защитил все завоевания великой либерально-криминальной революции? Разве, по сути, нынешний криминальный режим в России не проводит рыночную либеральную экономическую политику (разумеется, с элементами государственного регулирования, как и на Западе)? Разве не заключили США союз с российским криминалом против демократических российских марксистов, левых и вообще настоящих, а не показных демократов? Разве это не в логике капитала, даже демократического? Или вы не знаете слов Черчилля, сказанных на заседании консервативных членов комиссии по иностранным делам в конце марта 1936 г., о том, что он готов, в принципе, так сказать, заключить союз и с гитлеровской Германией, если этот союз будет отвечать геополитическим интересам Великобритании[2]? Мих. Лифшиц писал о том, что «Англия подняла себе на голову Германию из конкуренции с Францией», тогда как «Франция по той же причине “нанимала черносотенные банды царизма” (Ленин), а собственно говоря, это уже раньше делала Англия, о чём — Маркс».

Если вы думаете, что современные США заботятся исключительно о правах человека и о демократии во всём мире и готовы ради этой благородной цели пожертвовать интересами своего и международного капитала, — то у нас нет общей почвы для разговора. Тогда пишите речи для сенатора Джонсона, как говорил Лифшиц по поводу А. Солженицына.

В отличие от вас на Западе есть либеральные демократы, которые видят роль США в израильско-палестинском конфликте и, сами будучи евреями, как известный французский философ Эдгар Морен, как известный американский философ и искусствовед Томас Митчелл, открыто защищают права палестинцев, как ранее защищали права вьетнамцев против агрессии прогрессивного американского капитала (что свидетельствует, конечно, о том, что Франция и США — не путинская Россия). Вы как марксисты много говорите сегодня о роли этого прогрессивного капитала в гибели Альенде и насаждении полуфашиского режима Пиночета? Вы много говорите о том, что помощь США и Евросоюза Украине может превратить другие народы в «Палестину» (не исключая и того, что и Украина может стать в результате этой помощи если не Палестиной, то Югославией) и что надо думать не только об интересах Украины, но и об интересах русских, палестинцев, венесуэльцев тоже? Вы выходили к майдановцам, когда они разрушали памятники Ленину, и объясняли им суть марксизма? Если молчите сегодня об этом на Украине, то вы, с моей точки зрения, не только не левые, вы и не демократы тоже. Вы гораздо ниже, например, того же Эдгара Морена, друга президента Миттерана, который не считает себя ни марксистом, ни левым. А если говорите только то, что нравится «демократической» власти Украины, а именно — надо, мол, сопротивляться российской агрессии, то чем вы отличаетесь от «проституток» II Интернационала? Вы извратили ясную и чёткую позицию Ленина в первой мировой войне, ибо Ленин говорил о поражении своего правительства, имея в виду поражение не только России, но в равной мере и Германии, и Франции, и Америки. А вы не считаете, что современное украинское правительство во главе с олигархом Порошенко тоже должно потерпеть поражение в этой войне, что настоящие демократы на Украине должны свергнуть это правительство и установить действительную власть народа? Но тогда вы гораздо ниже не только Эдгара Морена и антиглобалистов на Западе, но ниже и тех участников Майдана, кто это уже понимает, заявляя, что Майдан — обманут и никакого реального контроля у народа над властью нет. На мой взгляд, вашими устами — независимо от ваших намерений — говорит сейчас самый обычный, самый дюжинный либерализм, враждебный демократии и прокладывающий дорогу власти черносотенцев.

При этом я вполне понимаю, почему с украинским населением трудно сегодня говорить о том, что путь к его свободе — изучение опыта Октября, марксизма и учёба у Ленина. Ведь и Пушкина нельзя обвинять за то, что он не ходил с демократической проповедью о правах человека, в том числе правах дворянства, к крестьянам, когда они убивали врачей и офицеров. Но для Пушкина эта была проблема, и к ней он относился со всей серьёзностью и честностью. А вы столь же честны с собой, как Пушкин?

Он-то, конечно, понимал, что если он, созерцая, как участники «холерного бунта» насилуют офицерских жён, станет озверелому народу рассказывать справедливые вещи о зверствах Салтычихи и о том, что наука в классовом обществе всегда выступала как средство угнетения низов — и всё, более ничего, то при том, что всё, сказанное им, — святая правда, он был бы фактическим подстрекателем и соучастником насилия, не достойным самоуважения. Конечно, не ловите меня на слове, я не хочу уравнять Майдан с «холерным бунтом», я только хочу сказать, что пока Майдан — это классический пример того, что называется «тёмной демократией». Которая, разумеется, остаётся демократией до тех пор, пока не перейдёт в свою противоположность — фашизм. Ибо фашизм — это массовый бунт против капитала, который стал самой страшной, бандитской формой господства капитала.

А теперь вопросы к другой, прямо противоположной части наших «левых». Вы уверены, что все участники Майдана, все украинцы, которые, поддержав Майдан, требуют установить контроль над украинским криминальным капиталом, — уже перешли из состояния не понимающей самой себя «тёмной демократии» в фашизм, что грань эта уже перейдена и остаётся одно — «священная война», которую якобы ведёт путинская Россия с фашизмом и американским империализмом? Даже если сегодня Донбасс действительно выступает против криминального капитала, за рабочее самоуправление, то рабочее движение на Восточной Украине может привести к успеху лишь в том случае, если оно устранит власть криминального капитала в России. Почему левые, сторонники Путина в конфликте с Украиной, этого не говорят и не делают? Ответ прост: а попробуйте нечто подобное сказать тем, кто получает гуманитарную помощь из России, не говоря уже о военной? Попробуйте об этом поговорить с теми жителями Крыма, которые действительно рады присоединению к России? Попробуйте им объяснить, что в первую очередь они должны сопротивляться российской криминальной власти, много ли у вас будет шансов на успех? Думаю, не больше, чем у тех украинских левых, которые сегодня стали бы выступать в украинском парламенте, требуя свободы преподавания учения Маркса и Ленина в школах и университетах, отмены влияния церкви на светские и государственные дела, суда над теми, кто клевещет на Октябрьскую революцию и рушит памятники Ленину. Не больше, чем у большевиков-депутатов Думы, которые за своё отношение к первой мировой войне пошли в тюрьму.

Есть ли часть правды на стороне тех «левых», которые считают, что присоединение Крыма к России, поддержка сепаратистов на Украине — справедливое и необходимое дело? Посмотрим теперь на события их глазами, допустим, что Путин, хочет он того или нет, объективно способствует прогрессивному движению украинских рабочих на Донбассе, возрождению российской промышленности и сельского хозяйства. Бывает такое в истории? Конечно, и Маркс считал, что объединение Германии, которое было целью политики Бисмарка, — дело объективно прогрессивное. Однако почему Маркс никогда не был сторонником Бисмарка и вёл с ним непрекращающуюся борьбу, в том числе и против его политики объединения Германии? Потому что есть реакционная форма проведения объективно прогрессивного движения. Развитие капитализма в России было объективно прогрессивным делом, но почему русские марксисты не открывали кабаки, а, наоборот, боролись против «чумазого», российского капитализма и либерализма? Ответ на этот вопрос знал даже Михайловский, который во всех учебниках, и справедливо, назван «субъективистом» и «идеалистом». Но, похоже, этот ответ забыли те «левые», что не выступают прежде всего и в первую очередь против нынешней российской государственной политики, политики криминального капитала. Они запамятовали странным образом, что именно тогда, когда криминальная буржуазия делает волею обстоятельств объективно необходимое дело — именно тогда должна не ослабевать, а возрастать непримиримая марксистская критика этой политики, поскольку она — реакционная форма необходимого. Разве Ленин не считал, что политика Столыпина будет способствовать развитию капитализма в деревне, то есть объективно прогрессивному процессу? Но он вёл со Столыпиным столь же непримиримую борьбу, как и Лев Толстой, ибо реакционная форма осуществления прогрессивных реформ может привести к фашизму, как это и случилось в стране, где развивалась прусская форма капитализма.

Значит, борьба на два фронта? Да, но такая борьба тоже не должна быть абстрактной. Можно, например, написать манифест, где левые будут «требовать» остановить войну на Украине. Надо остановить войну? Надо, без сомнения. Но чего мы можем «требовать», не обладая даже самой минимальной поддержкой населения? Такие «требования» — это чтение морали коту Ваське и показывание кукиша в кармане. Ленин не выступал с «требованиями» к царю Николаю, он обращался к народу и говорил ему, что надо делать в этой конкретной ситуации. Или хотя бы — чего категорически нельзя делать левым. А чего же нельзя, недопустимо делать?

По-моему, как уже о том писал, недопустимо левым на Украине закрывать глаза на темноту народного движения, проявляющуюся и в иллюзиях по поводу демократичности современного Запада, и в отношении к марксизму, и к Октябрьской революции и её значению для ХХ века, и в национальном вопросе. Только борьба как самая главная сегодня задача левых на Украине — столь же решительная, как борьба Ленина против черносотенства — против этой народной темноты, темноты народного бунта, может дать право называться левым или просто демократом. Даже если, предположим, экономическое и политическое присоединение Украины к Европе есть исторически прогрессивное дело, нельзя закрывать глаза на то, что ныне оно совершается — и будет неизбежно совершаться, пока у власти капитал — в реакционной форме со всеми вытекающими отсюда последствиями.

А что недопустимо делать левым в России? Участников марша против войны на Украине (21 сентября) некоторые российские левые окрестили «говном нации». Да, все участники этого марша несут ответственность за то, что во главе его оказались — и совсем не случайно — Касьянов, Немцов и Хакамада, которые и привели Россию к нынешнему режиму, более того, являются необходимой составляющей частью этого режима. У меня такое впечатление, будто они назначены нынешними российскими властями на роль «оппозиционеров». Не могу даже исключить и того, что российские «патриоты» тоже назначены политиками из США, чем чёрт не шутит? В пользу такого предположения говорит тот общеизвестный факт, что спецслужбы США причастны к созданию исламских террористических организаций. А затем США уничтожают Бен Ладена и подобных ему, когда они выходят из-под контроля (может быть, этой перспективой и озаботились нынешние российские власти, которые, без сомнения, являются компрадорской буржуазией)?

Но вернёмся к левым и их вине за то, что во главе движения, объявленного демократическим, — Касьянов и Немцов. Я считаю себя за это виноватым, потому что принимал участие и в протестах на «Болотной», и в митинге 15 марта, и в марше 21 сентября. Однако откуда у вас, господа левые, уверенность, что все участники этого марша не просто несут ответственность за состояние дел в России (думаю, никто не избавлен от определённой вины и ответственности), но все они — просто дерьмо, общение с которым не имеет никакого смысла? Вы противопоставляете им участников экологических движений на Западе того же самого 21 сентября. Но я видел демонстрантов-антиглобалистов и во Флоренции, и в Париже, и в Афинах, и в Мальмё, так вот, по моему мнению, очень многие участники «Болотной» и марша 21 сентября — такие же, как европейцы, интеллигентные, умные и смелые противники насилия и тотального оболванивания со стороны преступного капиталистического государства. Их представления о демократии абстрактны и даже во многом ложны, они имеют иллюзии по поводу современного Запада? Без сомнения. Но разве нельзя сказать, что их точка зрения сейчас может быть выражена словами очень популярного в антиглобалистском движении лозунга: «Не от моего имени!»? Пусть я не могу сейчас влиять на политику, но зато могу ясно и открыто заявить: не от моего имени — ложь на центральном телевидении, не от моего имени заставляют украинских и русских людей убивать друг друга, и за что? А вот за что. Кремлёвский политолог (и бывший видный «демократ») Г. Павловский сказал недавно на радио «Эхо Москвы»: это хорошо, если нынешняя кремлёвская политика позволит власти контролировать положение, нет только уверенности в том, что спровоцированные сверху низовые «патриотические» движения не выйдут из-под контроля. А вот это уже плохо. Не пустое опасение. Действительно, могут выйти из-под контроля криминальной власти и «демократические», и «патриотические» движения, если левые окажутся настоящими демократами и марксистами.

Вот совсем незначительный, на первый взгляд, эпизод на марше 21 сентября. Полиция остановила нас, двух человек, у которых был в руках плакат: «Власть криминального капитала — это война! Сегодня на Украине, завтра — в России». Полицейский предложил нам пройти туда, где с нами и нашими лозунгами «разберутся». Тут же несколько участников шествия, незнакомых нам мужчин, вмешались, протестовали, советовали обратиться за помощью к организаторам шествия, ибо считали поведение полицейских незаконным. Эти мужчины явно были не левые, скорее всего, как большинство участников шествия, — либералы и «демократы». А между тем на другой стороне того плаката, который мы несли, было написано: «Сговор воров-“демократов” и воров-“патриотов” = война одураченных народов». Уверен, что ни Касьянову, ни Хакамаде этот лозунг не пришёлся бы по сердцу. Не нравился он, наверное, и многим участником шествия. Но никто из них не предложил нам этот плакат убрать. Больше того, фотографировали плакат и относились если не всегда с одобрением, то с интересом. Так что же, я должен назвать тех, кто защищал нас от полиции, тех, кто обратил внимание на то, что их вожди «демократы» — сами воры, я всех этих людей должен называть «говном нации»?

Я не зачислю беспрекословно в «говно» и всех полицейских, кто сейчас находится на службе у криминального капитала. Нас бы безусловно увели туда, куда хотели (несмотря на протесты нескольких участников шествия), если бы к полицейскому не подошёл один мужчина в штатском и не сказал ему негромко, но внушительно, имея в виду надпись на плакате: «”Демократы” на самом деле — воры, пропусти их». Скорее всего, этот авторитетный «товарищ» обратил внимание только на одну сторону дела, скорее всего, он ещё не очень хорошо понимает, что «патриоты»-воры ничем не лучше, а может быть, даже хуже. Но почему я должен исключить, что он не способен делать самостоятельных выводов из того, что видят его глаза и что он фактически по долгу службы знает лучше меня?

Да, сейчас большинство России охвачено патриотическим угаром, как всегда бывает в начале войны, когда ещё не ясен её характер и последствия, когда население верит в то, что Крым присоединили, потому наш российский капитал спит и видит, как бы помочь русскому человеку, а других забот у него сейчас нет. Так чего же ни в коем случае не должны делать левые в России? Они не должны помогать власти вбить клин между московским грамотным и интеллигентным компьютерщиком, мелким предпринимателем, людьми разных убеждений, кто проводил дни и ночи на избирательных участках, чтобы выборы были честными, — и тем маленьким человеком в провинции, которому трудно найти работу и даже просто выехать из своего города, посёлка или деревни. Разве они объективно не союзники в противостоянии криминальному капиталу, который унижает, грабит и тех, и других? Если, как уверяют левые, в России угроза фашизма реальна, то разве не главная задача левых в создании реального народного фронта? А те, кто вбивают клин между всеми людьми производительного труда, материального и духовного, — работают на криминальный капитал и защищающую его власть.

Олигархов не так уж много, но власть криминального капитала в России сейчас бесконтрольна и тотальна. Почему? Вот тут уже можно предъявить требования ко всем гражданам России, но в особенности — к марксистам, если они не предпринимают попыток объединения всех, на кого давит криминальный капитал. Ведь такова была ленинская политика, в чём нет ни малейшего сомнения. Уверен, и в полиции, даже на её достаточно высоких этажах, немало тех, кто не просто знает о преступной власти, но и понимает, насколько она губительна для России. Ну кто же из нормальных людей может верить, что страна с развращённой армией и государственным аппаратом, погрязшим в тотальной коррупции, страна с разрушенной промышленностью и фактически уничтоженной наукой реально может бросить вызов всему западному миру и при этом иметь шанс одержать победу? Что те же самые люди, которые подрывали корни дуба, который их кормил, — вдруг поумнели и обрели вместо животного сознания человеческое?

Всякое, конечно, бывает, и даже цари умнеют, становясь инициаторами революционных реформ. Но где признаки этого в современной России? Объявлено, что теперь будет возрождаться материальное производство и даже наука, потому что поняли вроде бы наши верхи, что и у них лакомый кусок отнимут, если страна уйдёт в небытие. Развитие производства и науки — дело прогрессивное? Безусловно. Но в каких формах — демократических или реакционных? Перестали вывозить награбленный капитал за рубеж и класть украденное на свои счета в западные банки, стали всерьёз финансировать науку в необходимых для её возрождения масштабах? Начали борьбу против коррупции и нечестности в научных учреждениях? Озаботились, чтобы население получало действительное образование? Учатся ли дети нашего правящего слоя в западных университетах, как проводить реформы по примеру Линкольна и Рузвельта, или продолжают, как и вчера, учиться тому, как обманывать и развращать население, управлять им методами Пиночета? Правда об истории, прежде всего советской, о Ленине и Октябрьской революции, проникла в учебники и массовые средства информации? Устраняют ли ложь и развращение населения на телевидении? Стала возможной массовая — и эффективная, получающая поддержку сверху — критика снизу государства и правительства, не говоря уже о контроле над государством со стороны образованного, понимающего свой интерес народа? Делаются шаги, чтобы суд стал честным? А ведь прежде всего без честного суда, как и без всех названных выше условий, нельзя даже помышлять о начале борьбы с коррупцией в государстве и реального оздоровления экономики.

А вот подмена всего этого — и страшная подмена — налицо. Справедливому стремлению к контролю власти снизу придают — и с успехом — черносотенную форму. Черносотенство уже и в интеллигентном обществе пользуется почётом и уважением. А ведь это — форма русского фашизма, чего не скрывали и сами черносотенцы после Октября. Да, Гитлеру и Муссолини в известной мере удалось оживить экономику и поставить под контроль мафию, но ценой того, что всё общество стало организованной и самой страшной в истории бандой.

Вчера толпа молодых идиотов и хулиганов разрушила памятник Ленину в Харькове, избивая ногами тех, кто пытался задать им вопрос: а что он, Ленин, вам сделал? Показав этот сюжет, телеканал «Россия 24» дал внятный ответ на вопрос защитников памятника — благодаря Ленину Украина обрела государственность. А затем эта же информационная программа завершилась замечательной сценкой. В присутствии значительно молчащего П. Губарева разбитная парочка пропела какую-то «патриотическую» попсу, после чего Губарев, лицо которого было дано крупным планом, во весь экран, обратившись к телезрителям с очаровательной улыбкой, торжественно произнес лозунг Белой армии: за Россию, «единую и неделимую», от Камчатки до Одессы[3].

Наши потомки не поверят, наверное, но это факт: левые сегодня раскололись по вопросу, кому прислуживать — первым или вторым? Ведь ни первые, ни вторые не позволят им ничего, кроме прислуживания, никакой реальной критики, не говоря уже о противодействии. Это, по-моему, ясно, как божий день, и ясно даже самим «левым»: они фактически приняли отведенную им роль «партии поддержки», зная, как с ними поступят в противном случае и украинские «демократы», и российские «патриоты».

Цари, бывает, умнеют. А мы с вами поумнеем? Левые не будут иметь в современном обществе сколько-нибудь серьёзного влияния до тех пор, пока не избавятся от «тараканов» в своей голове. Это, как мне кажется, категорическое требование истории, и оно — основа для оптимизма. Или левые поумнеют — или их вообще не будет. Ибо кто ещё, как не наследники мысли Маркса, Ленина, Лифшица и Лукача, могут справиться с задачами, которые ставят столь серьёзные требования к нашему серому веществу?

Впрочем, не только оптимизм, но и пессимизм рождает нынешняя ситуация. С тем, что такое «тёмная демократия», не справились такие умы, как Бакунин, Писарев и В. Либкнехт. Может быть, это и не самые большие умы в истории человечества, но не хуже наших с вами. В чём трудность? Она в том, чтобы совместить несовместимое, но при этом совместить не механически, не как придётся, а понять, как и почему несовместимое соединяется по формуле «жирафа». Если длинная шея, то почему зад короткий? Если демократия, то почему «тёмная»? Если справедливое народное движение снизу, то почему черносотенное или праволиберальное? И лёгкое ли это дело — превратить жирафа в лань, черносотенную демократию — в демократию социалистическую?

На эти вопросы не нашли ответа ни Писарев, ни Бакунин, ни Бёрне. А ведь они были далеко не дураки. И не вырос ли так называемый сталинизм из демократии, но демократии тёмной, реакционной?

Ведь, собственно, полагал Лифшиц, никакой законченной системы взглядов, которую бы мы могли назвать сталинизмом, нет, в отличие от марксизма и ленинизма. Сталин был прагматик, который иногда даже обуздывал уравнительную энергию снизу, хотя и сидел на ней и выпускал наружу в виде пароксизмов террора, когда это ему было нужно (см. об этом у Мих. Лифшица). Он был плебейский революционер и прагматик, не владевший диалектикой, как доказывал Г. Лукач. Последствия известны. А у нас лучше получится, если мы не обрели метода мышления, отличающего Маркса, Ленина (и не только — Белинского, Герцена, Генриха Гейне тоже) от Писарева, Бакунина, Бёрне и Сталина?

Вижу, что из вопросов, которые задавал прежде всего самому себе, получилось что-то вроде вступления к обсуждению темы о роли «тёмной демократии» в истории России, темы, к которой мы уже не раз обращаемся на семинаре «Архив Мих. Лифшица». Цель скромная, но, может быть, удастся схватить за ниточку, чтобы начал распутываться клубок? А он не начнёт распутываться, пока не поймем единства трудно соединимого, кричаще-противоречивого, разрывающего сегодня левых на непримиримых врагов. Ведь «тёмная демократия», более того, демократия реакционная, контрреволюционная, ведущая к фашизму — это и есть кричащее противоречие, вообще представляющееся чем-то немыслимым и невозможным.

Разумеется, для того, чтобы правильные идеи приходили в голову, надо прежде всего жить правильно, надо поставить себя в правильное отношение к миру и ждать от него ответов на поставленные нашей практикой, нашим активным вмешательством в реальные процессы, вопросы. Такова первая заповедь онтологической гносеологии, известная уже первоначальному христианству.

По этой теме читайте также:

Примечания